В Новороссии сегодня живут люди, которые готовы жертвовать жизнью ради защиты слабых, уверена Юлия Чичерина. Певица знает, что за ней идёт охота и объявлена награда. Её песни не попадают в ротации радиостанций, но услышать Юлию можно на фронте — причём совершенно бесплатно. Самой достойной наградой для себя она считает «международное признание» — персональные санкции Запада. О том, чем её восхищают защитники Родины и кого она считает врагами, Юлия Чичерина рассказала «Голосу Новороссии».
— Юля, вы с Донбассом все эти годы. А помните ли вы свой первый визит туда? Когда это было? Чем вас зацепил Донбасс?
— Зимой 2014-го я приехала в осаждённый русский город Луганск, под самый Новый год. То, что я увидела там, поразило меня до глубины души — русских убивали буднично и цинично. Тысячи добровольцев со всей России стекались туда, местное ополчение сплотилось в отряды, всё казалось на грани реальности, смерть дышала в лицо, как будто я попала в какой-то фильм ужасов. Зацепили люди. Люди, которые готовы жертвовать самым дорогим — своей жизнью — ради защиты слабых. В тот момент казалось, что все утонули в потреблении и думали только о собственной шкуре и проблемах только своих родственников. Донбасс показал, что такое Святая Русь, что это не сказка и не миф, что есть место подвигу и благородству даже в наше тёмное время расчётливых и продажных дельцов.
— Два года назад вы получили паспорт ДНР. Сейчас, когда жители Донбасса меняют документы на российские, как поступите?
— В 2017-м я получила паспорт ЛНР, чтобы встать в один ряд с героическим народом Донбасса и разделить с ним его судьбу, все его невзгоды, санкции и презрение мирового сообщества и нашего зажравшегося медийного, культурного и научного сообщества манкуртов. Это был акт символизма — такой же, как зажигание потушенных «вечных огней» в освобождённых городах. Первый из них я зажгла в Дебальцево весной 2015 года. Российский паспорт у меня был всегда, и практической необходимости в этих документах, конечно же, не было.
—На вашем сайте заблокированы условия концертного райдера. Значит ли это, что вам сейчас не до пафосных площадок и вы готовы выступать там, где ждут?
— Сайт давно взломан. Не знаю, что там и кто пишет. Группа «Чичерина» работает на любых площадках — и в окопах, и на Красной площади.
— Какое из выступлений было самым экстремальным?
— На фронте любое выступление экстремальное — оно может быть последним. Логистика до мест часто бывает опаснее, чем само выступление. Ждать от противника благородства не приходится — они стараются убить любого журналиста или общественного деятеля. Идёт охота, но история показывает, что охотники часто оказываются в роли жертв.
— Говорят, тем, кто видел смерть близко, неведом страх. Вы можете так сказать про себя?
— Страх работает на нас, если он не парализует нашу волю. Страх не испытывают только укропы под специальными наркотиками и то на ограниченное время, а потом он догоняет их с утроенной силой. Герой — это тот, кто справляется со своими страхами в трезвом уме и при полном понимании всех рисков.
— Боитесь ли вы смерти?
— Никто не избежит этого. Все мы умрём, самое важное — как. Есть страхи, что могу дрогнуть перед чем-то гиперопасным в самый важный момент.
— Когда вы общаетесь с людьми, которые девятый год живут под обстрелами, что поражает вас в их характере?
— Это мои друзья и братья, и уже ничего не поражает. Поначалу я была восхищена ими и училась у них. Теперь я и мои песни стали неразрывной частью этих людей.
— Как вы относитесь к коллегам по цеху, которые поддерживают Украину и для своего спокойствия делают это, сидя за границей?
— Как к противнику. Лучше им в лесу со мной не встречаться — рука не дрогнет.
— Кого ждут в Донбассе люди: артистов, волонтёров, военных, докторов? Нужны ли на прифронтовой полосе артисты?
— Ждут всех истинно русских людей независимо от национальности. Но относятся очень отрицательно к тем, кто пытается пиариться на этой теме. Особенно сейчас. Артисты нужны. Искренние артисты — на войне сразу видно, кто почём. Людей не обманешь.
— Вы родом из Свердловска. Об уральском характере вы говорите, что это танк. Разве быть танком это женское дело?
— Сейчас, во времена гендерного разнообразия, пока вы будете решать, кто чем должен заниматься, вашу Родину расчленят и продадут как Украину вместе со всеми её жителями. Во время войны самоотверженность предполагает растождествление с собственным «я». Не нужно думать, кто ты — красотка, герой, морщинистая старуха или Мальчиш-Кибальчиш. Не жалей живота за други своя и за Родину-мать — тогда победа близка. А если думать, как ты выглядишь в гробу, то это к артистам и содомитам, а не к воинам, коим я себя считаю.
— В конце прошлого года вы получили звание заслуженной артистки России. Кто-то хлопотал за вас? Кто собрал необходимые документы?
— Это было полной неожиданностью для меня — не знаю, кто там где хлопотал. Если бы все заслуженные пошли на фронт — давно бы уже победили. Самая нормальная награда для меня — это персональные санкции. Международное признание.
— Можно ли заниматься творчеством, находясь в экстремальных условиях?
— Настоящее творчество — это связь с Господом. Им я советую заниматься в любых условиях.
— Когда выйдет ваш новый альбом и какие песни в него войдут?
— У меня более двадцати песен про эту войну, но на радио и телевидении я их не наблюдаю. Жду, пока наш народ переварит тех, кто все эти годы рулил и рулит культуркой, и выплюнет их в безвременье. Когда-нибудь это произойдёт. А пока только в ненашем ютюбе надо тщательно искать. Потому что, чтобы твои песни звучали на российских станциях, нужно быть русофобом и выступать против спецоперации. Пока так, никаких изменений не наблюдается.
— Где вы сейчас находитесь?
— Вообще-то за мной идёт охота и объявлена награда. Странно задавать такие вопросы в такое время. Так же, как и спрашивать про мою личную жизнь.
— Когда поклонники смогут купить билет на ваш концерт в Москве?
—Когда отчистят её от псевдокультурного русофобского смрада, который решает, кого тут слушать. На фронте можете слушать меня бесплатно — добро пожаловать.
Зоя Игумнова